Мне важно казаться, а не быть. Просто быть мне не интересно. Внутри себя нет ничего хорошего.
Одежка для Дарлинг - это религия, философия, целая Вселенная! Это вторая кожа, меняющая ее, эволюционирующая, превращающая в ту, кем она хочет быть (выглядить, значит быть им!.. дословно " я есть то, что на мне одето"). Шмотки - это еще и настроение, которое она излучает с их помощью, сигнализирующее о состоянии души в данный временной отрезок. Шмотки - это идеальная маскировка, которая помогает стать безызвестной, серой, неприпонимаемой - но они же помогают создать и обратное впечатление, если овладеть приемами игры в контрасты - тогда они могут приблизить другого человека или отдалить, очаровать или вызвать отвращение, заставить восхищаться любыми качествами или не заметить не одного из них. Дарлинг - это и есть ткань - все ее чувства, эмоции, ее внутренний мир вплетен в волокна изыканного материала - в нем вполощена она сама ("здесь нет ничего невозможного. я даже могу сменить пол. достаточно примерить андрогинный костюм"). Дарлинг живет в своем недушевленном и брендово дорогом музее одежды, как гусеница в коконе, ожидая, защищаясь, меняясь. Все ее чувственные воспоминания, самые яркие и самые значимые, обернутые в блестящую обложку событий, живут вне ее сознания - они теснятся в строгих черных чехлах, обращенные колдовством разума в форму вещей. Она являет собой смешение бесчисленных сложнотканных образов ("в своем логове я храню всевозможные судьбы"), среди которых затерялась, как маленькая девочка, которая, играясь в принцессу, стала забывать что в реальности так и осталась маленькой девочкой. В ее понимании естественность безобразна, потому что слишком банальна, слишком проста ("мне важно казаться, а не быть. просто быть мне не интересно. внутри себя нет ничего хорошего").... Но на самом дне, как обычно и случается в жизни, плавает банальщина - перед нами очередное бегство от реальности - и ловушка, как всегда, в том, что человек легко может забыть себя, играясь с масками, костюмами, образами, несвойственными ему, и чтобы это осознать нужна очень мощная встряска чувств. Собственно тогда лопаются, разрываются на собственной коже, облезают неприглядными клочьями, чужеродные внешние атрибуты, человек остается нагим и растерянным, но только так можно ощутить свою сущность, наметить к ней заново позабытый путь. 
В книге предлагается встряска в форме любви ("шмотки могли приукрасить меня, сделать стройнее, согреть; они не могли лишь одного - любить меня"). Что ж, вариант!..
Шмотки.
Кристин Орбэн.
Книга специфична, излишне монологична , а зачастую трудноусвояема и труднопонимаема, и всё же, по своему крайне интересна, прежде всего, искаженным и безумно колоритным миром одной прицессы-потеряшки.
В книге предлагается встряска в форме любви ("шмотки могли приукрасить меня, сделать стройнее, согреть; они не могли лишь одного - любить меня"). Что ж, вариант!.. Шмотки.
Кристин Орбэн.
Книга специфична, излишне монологична , а зачастую трудноусвояема и труднопонимаема, и всё же, по своему крайне интересна, прежде всего, искаженным и безумно колоритным миром одной прицессы-потеряшки.
Йоханна Синисало «Тролль»
Эта абсурдно-детективно-мистическая история начинается трижды. Первая глава - это обманка. Вторая - тоже. Только с третьей мы, наконец, попадаем в Город, чьи правители, в своём безумном тщеславии дошли до того, что стали генетически выводить идеальных мальчиков-посыльных. Исключительно для того, чтобы эти белокурые и голубоглазые ангелы, одетые в бархат и кружева, бегали по улицам и создавали определённый настрой. Улицы Города похожи на лабиринт, сам город стар, очень стар, суперстар. Главный герой романа, в первой главе изгнанный из консерватории, а во второй - путешествующий по свету, в третьей и последующих должен будет расследовать жестокие и необъяснимые убийства ангелоподобных посыльных. Герою нашему этого совсем не хочется, он ленив, нелюбопытен, не любит и даже презирает людей, и при этом, похоже, боится их - но вот Город решил, и на тебе, расследуй.